Дети Кудрово

До начала линейки минут 15. В ворота тянется и заполняет двор вереница из белых бантов и ярких букетов. Кто гордо, кто едва поспевая за шагом родителей, семенят первоклассники с большими портфелями за плечами. Пока с крыльца, оно же сцена, прогоняют родителей, старшеклассники докуривают за углом последнюю летнюю сигарету.

Учителя под песню про «только радость впереди» формируют кучки из подходящих детей, по классам. Ученики очень разные: русские, таджики, киргизы, азербайджанцы. 110-я школа на Сиреневом бульваре – в городских лидерах по числу инофонов. Это дети, для которых русский язык неродной. Вместе с нынешними первоклассниками тут учатся около 100 таких школьников, – это каждый восьмой.

Начало линейки все ближе. Орудием в деле отделения детей от родителей становится аварийная красно-белая лента. Ею перерезают подход к крыльцу школы. Это срабатывает. Еще 5 минут, и все на местах. Звенит звонок. Дети устремляют взгляды на сцену.

С крыльца звучат поздравления и стихи. Чуть вдалеке родители тихонько общаются. У Сергея в школе учится дочка.

– Много мигрантов – это очень плохо, – сходу утверждает, как будто ставит диагноз, Сергей. – Если таких детей в классе всего 2-3 человека, в этом нет ничего страшного. Они подтягиваются, учат русский, им даже проще помочь. А если чуть не половина, – скорее, русские дети выучат их язык.

Чтобы проиллюстрировать утверждение, Сергей показывает на смартфоне список первоклассников. В нем с Никитой и Яной соседствуют Рамазон, Шохрух и Адиба. В классе 29 детей, 12 носят непривычные слуху имена.

– Наши дети, когда идут в школу, умеют читать, писать и считать, – продолжает отец. – А иностранцы даже языка не знают. Им делают поблажки. Из-за этого весь класс отстает. Нужно лимитировать число учеников из других стран или открыть отдельную школу.

Тему продолжает петербурженка Анна. Она заскочила в школу на минуту, к подруге.

– Мои дети тоже учатся в этом районе. У нас, наверное, треть школы – дети из других стран, – рассказывает Анна. – Когда я пришла в первый раз на родительское собрание, у меня был шок: сирийцы, арабы оказались такими вежливыми, такими интеллигентными людьми, а местные… У нас олимпиаду по русскому языку в 4 классе выиграли Кизым и Хусрав.

В этот момент на сцене появляется мальчишка в карикатурной косоворотке и объемистом белом парике – домовенок Кузя. Внимание переключается на него. Смотрят все – и Никита с Рамазоном. И Шая из Таджикистана, у которой в школе учатся двое. Она держится чуть поодаль от толпы родителей, улыбается и укачивает на коляске третьего. Она немногословна, говорит, что все в школе нравится, и никаких проблем нет.

Линейка заканчивается, дети тянутся в школу. Через гардероб с железными шкафчиками, через атриум со стульями в ряд и зеленым уголком первоклашки поднимаются в кабинет. Дети в аккуратной клетчатой форме, как один, дарят цветы и с шумом рассаживаются за парты.

– Наш класс – это маленькая семья. Мы будем уважать и поддерживать друг друга, – классный руководитель Елена Геннадьевна говорит им первые слова учителя.

Это тот самый «1Б», где 12 из 29 – дети мигрантов. Наверняка они уже сталкивались в дошкольной жизни с этим феноменом. Пока у них нет деления на «свои» и «чужие». Вместо этого они вертятся на стульях, разглядывают друг друга и соревнуются в количестве ластиков.

На столах у каждого – по увесистой книжке «Путеводитель детей по Санкт-Петербургу». На первой странице – длинное поздравление губернатора Георгия Полтавченко.

– Кто видел Спас-на-Крови, поднимите руки, – просит Елена Геннадьевна. Реагируют трое.

Дети рассказывают, как летом гостили у бабушки, играли в футбол или купались в Греции. Получается не у всех.

Светленький кудрявый Майяр приехал из Сирии. Даже на простые вопросы он отвечает: «Это я не знаю по-русски». У маленького Эмирлана из Киргизии со знанием языка лучше. Его специально к поступлению готовила бабушка.

Строго говоря, некоторым ребятам вообще повезло попасть в школу. Официальная провозглашенная позиция государства – дети должны поступать в первый класс уже со знанием русского языка. Однако никаких государственных курсов для детей нет, очередь в садики расписана на 2-3 года вперед, а деньги на репетиторов есть отнюдь не у всех. Бывает и такое, что учебники для многодетных семей вскладчину покупают учителя.

«Иногда детей не берут в школу из-за плохого знания русского языка, либо предлагают вместо 6 класса вновь идти в первый», – говорит Екатерина Алимова, председатель правления волонтеров «Дети Петербурга». В таких случаях родители обычно отправляют детей на родину, к родственникам.

– Мы переехали в Петербург 3 года назад. Мой сын Мухаммад пошел здесь в 4 класс вместо 5-го, – пока идет первый урок, рассказывает таджичка Зарина. Она просит не фотографировать – это может обернуться домашним скандалом. Женщинам публиковать свои фото не принято. – В Таджикистане Мухаммад учился в русской гимназии, но все равно первый год было тяжело с математикой и диктантами. Здесь совсем другая программа, намного сложнее.

Освоить русский язык детям из других стран помогают волонтеры и старшие дети из национального сообщества. Даже школьные повара и уборщицы время от времени выступают в роли переводчиков.

– Было бы замечательно, если бы были курсы русского языка для дошкольников. Они очень нужны, – говорит классная руководительница Елена Андрющенко. – Конечно, дети без знания русского будут отставать. Будем после занятий еще раз проговаривать основные темы, заниматься, но первые два года все равно будет очень тяжело.

Но для государства главное, чтобы у детей сохранялись в порядке миграционные карты и регистрация. Иначе – моментально отчислят. По данным комитета «Гражданское содействие», из-за этой практики образование не получает до 25% детей приезжих.

– В этом году у нас занималось почти 70 человек, трое из них так и не пошли в школу, – добавляет Екатерина Алимова.

Наконец, первый урок заканчивается. Дети встают по парам и готовятся убежать домой. На лестнице девочка роняет учебники. Сириец Майяр – единственный, кто задерживается, чтобы помочь.

Антонина Асанова, «Фонтанка.ру»